Статья.
1. «Легкое дыхание».
Не о вечной ли юности нам
Августовские зори твердили
Внезапными ливнями или
Зарницами, странною формой
Истаявших в небе созвездий?
Как же скоро, однако, придет,
Абсурдность надежд утверждая,
Ясноглазая осень забвения,….
(Галина Иванченко)
Я выхожу на берег моря со стороны набережной. Порывистый восточный ветер, угоняющий воду из залива, жестко сдувает слезы с моего лица. Это август 2009 года. Я переживаю горькую утрату. От меня ушел человек, с которым я никогда не была знакома, которого один только раз видела мельком на концерте в ТРТУ – молодую женщину, хлопотавшую рядом с двумя мальчиками. Теперь я часто вспоминаю ту встречу мельком – так целый мир философских фантазий, психологических откровений, дивных стихов – прошел тогда в двух шагах от меня. Но разве великие философские и психологические миры, вселенные духа еще существуют? Разве реальность постмодерна способна породить истинных мыслителей и тонких, трепещущих как стрекозы, поэтов? Разве может философский ум родиться в Таганроге, из которого юный Чехов когда-то бежал сломя голову «в Москву, в Москву, в Москву»? Разве...
И, тем не менее, все это так. Как «очарованный странник» у Лескова, я застыла в робости и изумлении над десятками компьютерных файлов: фотографии ребенка, девочки, тоненькой девушки, изящной женщины. «Такая молодая!», - это один из отзывов, который я прочла в те горькие августовские дни в блоге М.Эпштейна. «Такая молодая»,- невольно повторяю я, и безжалостный норд-ост опять жестко вытирает мои слезы. Листаю дальше компьютерную летопись: статьи, одна прозорливей другой; книги, изданные и только намеченные, бесконечные эссе, переписка, россыпи стихов. Живое, трепещущее, ждущее пытливого, умного читателя наследие. И этот бесценный дар мне? Да, это так. Спасибо, Галина.
А.А.Блок когда-то ввел в оборот понятие, или метафору «радость-страданье». Когда я прикасаюсь к наследию Галины Иванченко, то невольно вспоминаю эти слова: настолько в восприятии ее летящих текстов печаль от утраты сливается с радостью познания. Новый философский синтез должен начаться, как и всегда это было, с новой онтологии. Двадцатый век слишком заигрался в слова, он был веком филологии. Филологическая сеть должна, наконец, разомкнуться, должно совершиться возвращение к глубинам бытия. Об этом пишет Галина в одном из самых проникновенных своих стихотворений:
Сеть, что разорвана сонмом стрижей,
Скоро сомкнется, и свет Твой затмится...
Только не трогай моих чертежей,
Где проступают любимые лица.
Настает время поспорить с М.Хайдеггером, утверждавшим, что «язык – это дом бытия». Язык самодостаточен, ему не нужно бытие, которое, по словам П.А.Флоренского, «зияет» в просвете слов. Не об этом ли пишет и Галина Иванченко в завершающих словах того же чудесного стихотворения?
Если же эти наброски сотрешь
Рук Твоих благостных легким движеньем –
Значит, не терпит Возможного ложь
Правда предвечных Твоих откровений.
2. Психология и философия – новый синтез.
О тайне, тишине, и темноте
Не спрашивай меня. Побойся Бога,
Что нам предел установил...
(Галина Иванченко)
Позапрошлый 19 век разделил неразделимое: философское и психологическое знание. То, что веками составляло единый синтез, неизбежно шло к разъединению. Человек, и так донельзя сложный и противоречивый предмет гуманитарного познания, перестал узнавать себя, глядясь попеременно: то в зеркало философии, то в зеркало психологии. Весь опыт прошлого, 20 столетия свидетельствует о трагичности такого разрыва двух самых глубоких наук о душе. Недаром, самые прозорливые из психологов-классиков 20 века, такие как К.Г.Юнг, В.Франкл, С.Гроф, современные отечественные психологи С.Ковалев, А.Ермошин и многие другие, настойчиво ищут этот новый синтез, способный вернуть философии «конкретную метафизичность» (по меткому выражению П.Флоренского); а психологии – часто недостающие ей глубину и такт. Галина Иванченко начинала свой путь в науке как психолог, и в каждом из ее психологических трудов ощутимо стремление к новому синтезу психологии и философии, к обретению гуманитарным знанием новой глубины и достоверности в познании человека. Наиболее ярким свидетельством тому служат последние из ее книг: «Космос любви», «Логос любви», «Забота о себе», в которых психологическая проблематика неотделима от философской.
На только что завершившемся в Асколи Пичено, Италия, 9-ом итало-российском декаднике по София-анализу (13-20 февраля 2010 г.) мне запомнились слова А.Ф.Ермошина. Он говорил о том, что беда современного человека состоит в неразличении поверхностного, примитивного уровня психо-динамики, жизни по принципу «нравится – не нравится», который воспринимается, зачастую, как норма существования, от глубинных пластов бытия и познания, открывающих истинные возможности человека. Галина Владимировна в названных книгах спускается в эти глубины, сравнимые с 248 ступенями вниз – на дно колодца святого Патриция в Орвьето, куда спускались участники декадника в надежде напиться святой воды, плескавшейся на дне колодца; и схождение туда воспринималось многими как проникновение в глубины собственного подсознания.
Это синтетическое философско-психологическое внимание к антропологической проблеме неизменно присутствует в «философических» (как сказал бы П.Я.Чаадаев) стихах Г. Иванченко:
"Рассказывающее Я"
И нерасчетливо, и щедро
Высвечивает, не тая,
Души излучины и недра.
Мне представляется, что сама Галина Владимировна прекрасно понимала новизну своего подхода, невозможность вписать его в вот уж поистине – прокрустово ложе – разделенного гуманитарного знания. Это понимание отражено в наполненных грустью, сарказмом и пророческим взглядом в будущее ее строках:
Если б ты ректором стал,
Как бы назвать согласился
Кафедру, что для меня
Ты б в институте открыл –
«Метафизики моря и вод суши»?1
Кафедру теории несуществованья?
«Дискурсивного анализа молний»?
Или – «акцидентальности счастья»?
3. Наследница Владимира Соловьева.
И только смыслы сфер иных
Порой рождают стройный стих.
(Галина Иванченко)
Милый друг, иль ты не видишь,
Что все видимое нами –
Только отблеск, только тени
От незримого очами?
(Владимир Соловьев)
Дискуссии об уникальности русской философии до сих пор не прекратились. Одни видят ее качественную особенность в предмете исследования (таковым для русских мыслителей 19 века стала история и судьба России), другие – в особенностях русского философского языка, в философичности русской поэзии и в поэтичности русской философии. В контексте таких рассуждений, творчество Галины Иванченко роднит ее с одним из ее славных предшественников – Вл.С.Соловьевым, философские идеи которого находили свое выражение, как в прозаической, так и в поэтической форме. Вся поэзия Галины Владимировны насквозь философична, психологична, насыщена смыслами, как эти, например, строки:
Откуда в Рыбах внутренний огонь,
Чем близок Близнецам холодный камень,
Чем соприродна темная вода
Могучим Львам, эфир – Тельцам и Девам?..
Что наша жизнь? – Смешение стихий;
Поэты же подобны волнолому,
Недвижному меж агрессивных сред,
Иль сепаратору; но, разделяя,
Поэт соединяет, и к корням
И водам самых первых дней творенья
Возводит огнь и дым стихов своих.
4. Вечная женственность.
Пусть Пенелопа ткет покров,
Елена красотой прельщает,
Мне в окруженьи рифм и слов
Уютнее, чем в горностае.
(Галина Иванченко)
Минувший, страшный 20 век, век-волкодав (по словам О.Мандельштама), придал философии и психологии иные смыслы, превратив эти славные науки в орудия манипуляции и подавления человека. Философия стала идеологией, а психология – набором психотехник и технологий. Мужские науки. Однако, недаром, поэты и мыслители «конца века», жившие на рубеже 19 и 20 столетий, так искали, жаждали и воспевали «Вечную женственность», узнавая ее то в Софии-Премудрости Божией, как Вл.Соловьев, то в Прекрасной Даме, как Ал.Блок. Вот этого взгляда с точки зрения «вечной женственности» не доставало не только 19 и 20; но и нашему 21 веку тоже – ох как не достает! М.Эпштейн писал в своем искреннем, проникновенном отзыве на уход Галины Владимировны о том, что «она ввела в современную русскую философию ту нежность и мягкость мысли, которую можно ассоциировать с "женским письмом". Мысль Галины Иванченко представляется М.Н.Эпштейну - (и я полностью с ним солидарна) – «самым наглядным и грациозным торжеством женственного начала, не выдуманного, как идеологема, а идущего от полноты бытия женщиной». Хочется еще немного процитировать Михаила Наумовича: «Сказать, что Галина Иванченко – это Анна Горенко русской философии, было бы, наверно, слишком пафосно, но я полагаю, что ее книги, надлежащим образом прочитанные, могли бы многих женщин научить философскому языку».
Этот дар «вечной женственности», умение писать глубоко и нежно, вбирая в контекст своей мысли весь универсум культуры, не судя, но – сожалея об участи человека, как некогда сожалел о нем Паскаль, назвав Божие творение «мыслящим тростником», все это делает философскую прозу Галины Иванченко проникновенной, единственной в своем роде, пророческой, символической:
И только смыслы сфер иных
Порой рождают стройный стих.
(Галина Иванченко)
5. Эпилог.
Всё как при жизни – но уж ничего не исправишь.
(Галина Иванченко)
Великолепный синтез психологии, поэзии и философии, явленный в творчестве Галины Владимировны, остался незавершенным, как осталась незавершенной «Тайная Вечеря» Леонардо да Винчи и его же таинственная «Джоконда». К сожалению, ненаписанные книги, незавершенные замыслы, ненайденные параллели, неприведенные цитаты так и не дождутся своего прекрасного молодого автора, пророчески писавшего:
Брат мой тело,
устройство для переноса
Рифм и горестей полузабытой жизни
Из Европы, Старого Света, тьмы изначальной.
Друг сознанье,
камера заточенья
Неоконченных неначатых чего не помню,
Как же вы надоели, достали просто.
(Галина Иванченко)
Пока продумывалась и писалась эта небольшая статья, прошла зима, последние рыхлые льдины покидают залив родного Галининого города – Таганрога. Легкое дыхание книг, статей, эссе, прекраснейших стихов Галины Иванченко не растаяло вместе с ними, оно осталось, оно присутствует, оно сопровождает меня. Проникновенное эссе о смысле ожидания учит видеть в нем не просто попусту растраченное время, а время, данное для осмысления, время которое нужно прожить и продлить, чтобы ожидаемое пришло и пало на подготовленную, почву. Книга «Логос любви» учит прощению и пониманию. «Забота о себе» помогает понять себя и истинные свои нужды. «Все как при жизни» – все в моей жизни, дорогая Галина. Каждая строчка стихов, каждая мысль, каждый довод, каждая цитата – необходимы, все принимает с благодарностью очарованный читатель, как когда-то принимал непостижимые события жизни Лесковский очарованный странник.
Опубликовано: Сборник научных статей и воспоминаний «От события к бытию. Грани творчества Галины Иванченко». Москва, 2010. Изд. дом ГУ ВШЭ, стр. 519-525.
[ Следующий документ | Предыдущий документ | На главную страницу ]